Зарубин Николай Александрович (1948–1998) — художник, педагог, лауреат областной премии в сфере искусства и культуры.
«Свою живопись я бы назвал визуализацией философско-этических представлений о мироздании. Ритм, пространство и время — вот три основополагающие вещи, которые постоянно находятся в пределах нашего осмысления. Меня, как художника, волнуют глубинные вопросы нашего бытия, в живописи интересуют не столько предметы, сколько связи между предметами. Расширение представлений о технологии живописи проистекает из желания выразить невыразимое.
Слияние форм внутри прозрачных регистров противопоставляется насилию законов разрушения и вычленения, умиротворяет их разрушительные смыслы. Формы могут максимально дробиться и множиться с головокружительной быстротой, предельно сжимаются или взрываются, организуя пространство картины», — писал Н. Зарубин.
«Трактовать ее можно очень долго, рассматривать, разгадывать — как ребус — детали, медитировать. Большая часть полотна желтовато-коричневая, с кроваво-красными прожилками, она напоминает содранную кожу, — это материальный мир, мир торжествующей самодовлеющей плоти, царство князя тьмы. Это — как вал, который напирает, вытесняет, стремясь заполонить собою все пространство... Но оно бессильно перед прорывом Чистейше-синего, пробивающего его, как весенняя полынья — лед; как родник — пески. И в центре его — Рождественская звезда — приходящее новое. От этого рваные края Мира Плоти бессильно заворачиваются в пергаментный свиток... А под этой вселенской битвой, внизу полотна — многофигурная композиция. В левом углу — персонажи еще принадлежащие прошлому миру, Ветхому Завету, волхвы-предвестники. Они принесли свои дары, но склонились они еще на полпути, не перед истинным Светом, а перед его отражением в лужице. К этой же луже припали, встав на четвереньки и повернувшись к настоящему источнику задом, сонмы людей-булыжников. Но и на этом уровне есть свои просветленные с нимбами. К этому же отраженному свету стремится и громадная неуклюжая гротескная фигура падшего ангела. Весь правый угол также заполнен гротескными фигурами, тут и кающаяся беременная грешница, и другие типажи — людские пороки и заблуждения. Они — состав земли, глины. Но чем ближе этот мир приближается к сине-голубой глади, по которой скользят белые бесплотные силуэты с нимбами, тем больше он преображается. Перед Синим — две крупные фигуры рыбаков, тянущих невод — апостолы Петр и Андрей, в отдалении, на самом берегу, еще две просветленные фигуры... А за ними — уже предельная чистота и подлинный Свет, выжимающий слезы умиления… Глоток родниковой воды, к которой должен прийти каждый, преодолев все заблуждения и искушения. Вот она «Божественная комедия» от Николая Зарубина», — пишет друг художника, поэт Ян Кунтур.